Баллада о Кольце

В те дни, когда ветер был добрым гонцом
И звезды над миром сияли венцом,
За черной стеною, под черной скалою
Три пленные эльфа сковали Кольцо.

Оно как огонь ослепляло и жгло
И черным проклятьем на землю легло,
Бессмертье и славу скрепило в оправу -
И мир разделился на зло и добро.

И девять могучих земных королей
За право владеть им седлали коней,
Но золота сила их воли лишила,
И смерти им нет до скончания дней.

А гордые эльфы с прибрежных равнин,
Где темные воды влечет Андуин,
Ходили в походы от тьмы до восхода -
Да только назад не пришел ни один.

И дети тумана вступали с ним в спор,
Могучие гномы - властители гор,
Но алчность металла им сердце сковала,
И мир искаженным остался с тех пор.

А власть опьяняет сильней, чем вино,
Нельзя овладеть ей и скрыть не дано,
И в проклятом мире нет выше кумира -
Он золото ценит превыше всего.

Пусть мир изнывает под властью Кольца -
От северных ветров не прячьте лица!
Нет силы вернее, нет веры сильнее,
Чем гордое сердце и память певца.

У теплого моря, у западных гор
Спешите со светом скрепить договор,
Спаситесь от бездны, пока не исчезли
Последний боец и последний трувор!
 

        Король мертвых

Эй, скорей закройте двери в ваших домах!
Вы слышите, как к горлу подступает страх,
И чьи-то тени мечутся на тех холмах,
Что ближе прочих к травам погоста?
И крошится туман от блеска их забрал,
А тот, кто впереди, уже подал сигнал.
Он движется, как входит в плоть стальной кинжал,
Ты слышишь, как звенит его поступь?
        Идет Король Мертвых!

Он призрачное воинство ведет на свет,
Чтоб те, кто изменил, могли сдержать обет,
И нет предела памяти, и смерти  нет,
И вера в Слово больше не фетиш!
И небеса роняют хриплый крик ворон
На редкие зубцы их проржавевших корон.
Дави в своей груди непроизвольный стон:
Ты мог быть среди них,
                  ведь ты веришь, веришь!
        Идет Король Мертвых!

И скован, как тиски, его холодный рот
Тем ужасом, что стелется с гнилых болот.
И каждому, кто знает, что настал черед,
Его глаза распахнуты настежь!
А в них предсмертным хохотом поет металл,
Стирая тень проклятия с разрушенных скал.
Лови свои зрачки в осколках битых зеркал:
Ты мог быть среди них,
                  ведь ты знаешь, знаешь!
        Идет Король Мертвых!
 

        Еще не пал Монсегюр

Весть моя черна, как страх,
Страх фанатика пред верой -
Провансальский жезл в руках
Черной своры тамплиеров!
       Гербы могил на снегу...
       Дай нам Бог не опускать
       Забрал при взгляде им в лицо!
       Еще не пал Монсегюр!

В стоне ветра бьет набат,
Гарью пахнут зевы бойниц,
Пурпур неба не закат -
Кровь магистра-альбигойца!
       Коней пускайте в аллюр,
       Южный ветер расправляет
       Обожженное крыло...
       Еще не пал Монсегюр!

С каждым сложенным костром
Крепнет черная корона,
Католический содом -
Остов дьявольского трона!
       Я слышу зов амбразур...
       Время адского проклятья
       Вступит в силу лишь тогда,
       Когда падет Монсегюр!
 

        Ave Mater Dei

К стенам, где кладку седых камней
Плавит тепло лучей,
Мы направляем своих коней
И острия мечей.
Шелк моего плаща - белый саван
Проклятой Богом орде.
     Ave Mater Dei!

Есть два пути: либо славить Свет,
Либо сражаться с Тьмой.
Смертью венчается мой обет,
Как и противник мой.
Крест на моей груди ярко ал,
Как кровь на червленом щите.
     Ave Mater Dei!

Лица в темницах стальных забрал,
Сердце в тисках молитв.
Время любви - это лишь вассал
Времени смертных битв.
Взгляд Девы Пречистой вижу
Я в наступающем дне,
     Ave Mater Dei!

Если я буду копьем пронзен
И упаду с коня,
Ветром мой прах будет занесен
С павшими до меня.
Нет, это не смерть, а только
Ангельских крыльев тень!
     Ave Mater Dei!

Время приидет - наш общий тлен,
Пылью забьет уста,
Буду лежать я в Святой Земле
Так же, как гроб Христа.
Им время обмануто,
Виват Вифлеемской звезде!
     Ave Mater Dei!
 

        Братство прокаженных

Звени, бубенчик мой, звени
По полю, солнцем опаленный,
Бывали дни, бывали дни,
Давным-давно бывали дни,
Когда я не был прокаженным.

В холерный год родились мы,
От черной оспы выгнил разум.
Я так спасался от чумы,
Я так спасался от чумы,
Что подцепил себе проказу.

Мы собираем всех больных
И с песней ходим по столицам.
Никто не знает, как умны,
Никто не видит, как умны
Под мешковиной наши лица.

Здесь нет ни зависти, ни зла,
Давно утихли наши стоны...
Порой я думаю, что рай,
Я часто думаю, что рай
Похож на братство прокаженных!
 

        Вагант (Сорбонна)

Этот солнечный край -
                   мой потерянный рай,
И жасминовый май, и одежд ваших край
                        опьяняют, как ладан,
Но хватает огня,
               не держите меня -
Я от вас ухожу без гроша, без коня,
                        потому что так надо.
        На тверди небосвода
        Взошел Альдебаран,
        Сорбоннская свобода
        Не лечит старых ран,
        Лишь тот ей будет верен,
        Кто поднят ей с колен -
        Она заходит в двери
        И не штурмует стен!

Все обеты смешны
                на пороге весны,
Мне четыре стены перепутали сны
                        с респектабельной ложью.
Но не надо оков -
                видишь след облаков?
Был бродягой Господь, я хочу на него
                        быть хоть в этом похожим.
        По вереску и тмину,
        Вдоль стали и сутан,
        Покуда не остынет
        Шальной Альдебаран,
        Пока легки потери,
        Пока горит восток,
        Пока возможно верить
        В счастливый эпилог!

И мосты сожжены,
               и грехи прощены.
К черту мрачный итог - я уверен, что Бог
                        верный спутник прохожих!
И коль выпадет шанс,
                   по дороге в Прованс
Я узнаю его по улыбке у глаз
                        и обветренной коже.
        Падут замки и своды,
        Долги пойдут ко дну
        Для тех, кто у свободы
        В пожизненном плену,
        Для тех, кто без печали
        Проходит по земле,
        Как греки завещали
        И дедушка Рабле!

И в назначенный срок
                    у развилки дорог
Смерть обнимет меня, паладина ветров,
                        и толкнет в свои дроги,
Но смеющимся ртом
                 я скажу ей о том,
Что дошел бы пешком, и до ада вполне
                        доберусь без подмоги!
       Потеряны законом
       Среди густой травы
       Заложники Сорбонны,
       Теологи любви.
       И ветер треплет книги
       Их судеб на листки -
       До вечности пол-лиги,
       К бессмертью две строки!
 

        Алхимик

Привет тебе, мой добрый брат,
Привет, мой схимник черный!
Ты помнишь наш давнишний спор
На паперти Сорбонны?
Еще вчера мой горн горел,
Как папский заключенный!
Открой же дверь отступнику,
Приверженец доктрин!
Поверь, не ты один
Познанья паладин:
Я тоже плавил истину,
Как в колбе андрогин.

Но испарилось, словно спирт,
Почтение к сединам,
Не видно Божий замысел
Сквозь согнутые спины!
У нас земля различная,
Но небеса едины,
За пазухой у Господа
На всех довольно мест!
И ты несешь, как крест,
Гностический арест,
Твой бог - твоя алхимия,
Твой пастор - Парацельс!

Тогда скажи, познавший все,
И видимость, и свойства:
Достоин ли сей мир того,
Чтоб знать его устройство?
Здесь даже разум обречен
На жажду превосходства,
Здесь тягой к откровению
Мостили к аду путь,
А лучших женщин суть
Изменчива, как ртуть,
И вряд ли твои опыты
Изменят что-нибудь!

В цепких объятиях бедности,
         от лжи сигнатур -
В край, где обеты неверности
         поет трубадур.
Там до забвенья останется
         не более лье...
Я не с тобой, но да славится
         терпенье твое!
 

        Великий Инквизитор

Конец, друзья, хватайте арбалеты:
По-моему, закончилось веселье,
Боюсь, что мне придется петь куплеты
За стенами сырого подземелья.
   Но мне знаком бессмысленный оскал:
   Ошибки быть не может, как и шанса,
   Ах, лучше бы сгорел со мной вчерашний сеновал,
   Приют для всех пришедших из Прованса!
      Друзья, иду я к Господу с визитом,
      Горит моя свеча и плачет воском,
      И в двух шагах Великий Инквизитор,
      Кадавр больного западного мозга.
И чувственная складка морщит лоб,
И бельма серых глаз острее стали.
Ах, лучше б эпидемия меня загнала в гроб,
Ах, лучше б на базаре растоптали!
   Надеяться - что черпать воду ситом,
   Душат меня раскаянье и слезы,
   И в двух шагах Великий Инквизитор,
   Кадавр больного западного мозга.
Теперь пойдет забава для костей,
Где вместо струн натянутые вены.
Ах, лучше бы в трактире я лишился челюстей,
Ах, лучше бы упал по пьяни в Сену!
   Ну все, прощайте, с богом, карта бита,
   Расклеилась картонная повозка.
   И в двух шагах Великий Инквизитор,
   Кадавр больного западного мозга.

Хэй, пусть Мадлон
               купит черный креп!
Жан, сбей с ворот
               наш труворский герб!
Смерть за меня
               допоет рондель!
Хэй, по счетам
               платит менестрель!
 

        Погребальная

Погребальных костров стелился сизый дым,
Мимо полых холмов, по дорогам пустым,
По равнинам седым в ожиданье снегов -
Ответь мне, чем был твой кров?
Чем была наша цель средь бурлящих котлов,
Среди скованных тел, среди плотской тюрьмы?
Мы ошиблись дверьми, я здесь быть не хотел!
Очнись же, сорван покров!
           В небесах плавят медь -
           Это Смерть.
Рыцарь в черных шелках, проводник к Краю Снов,
Где беспечен псалом, где за круглым столом,
Как Артурово воинство, свита Христова
                            у чаши с вином,
Где всех, кто большего ждал, Господь отправит гонцом,
А в их руках, как Грааль, горит сертельный фиал,
Но если это финал - он так похож на любовь...
Ты слышишь пенье ветров?
Над сетью белых дорог надгробным стуком подков
Открыта дверь облаков.
Так труби же в свой рог над вселенской зимой,
Что была нам землей, над пеплом наших костров.
Оглянись, вестник ждет,
Проводник до последних ворот,
Где меня встретят
Все, кого я любил, все, кого я любил,
Все, кого, как и нас, в небеса уносил
                                ветер...
 

        Исход

Ветер ли гонит листву,
Я ли прощаюсь навеки?
Небо горит под ногами и пеплом восходит к земле...
Облачных крыльев канву
Пеною вздыбили реки,
Смыв отпечатки следов наших ног на песке.

Гордость с Отчаяньем долго скакали в седле.
   Поздно.
Гибкое тело твое не для тленья в земле
   Мерзлой,
Встань!
Слышишь звучание Музыки Сфер?
Это конец!
Встарь
Судьбы сплетались в оправу колец.
Что же теперь?
   Месть
       белую лестницу краем плащей,
   Лечь
       на перекрестие ржавых мечей,
   Встать
       лишь в погребальном рыдании струн,
   Стать
       гербовой надписью, вязью из рун...

Жгут ли сухую листву
Или последние вехи?
Тлеет ли сердце мое вместе с пламенем ваших сердец?
Чайки ли к морю зовут,
Я ли прощаюсь навеки?
Гордость с Отчаяньем в сговоре.
Это - конец.
 

        Робин Гуд

Вершили в чаще колдуны
Над Робин Гудом чудо:
При свете солнца и луны
Нет смерти Робин Гуду.
В бою он будет невредим,
Из схватки выйдет целым,
И от стальной его груди
Отскакивают стрелы.
Неправда, Робин не стальной,
Ничуть других не тверже
И может быть сражен стрелой
Или мечом повержен.

Тогда над ним склонится друг,
Из близких самый смелый,
Чтобы у Робина из рук
Взять меткий лук и стрелы.
В заветный рог он затрубит
Над рощами Шервуда,
Пока он в схватке не убит,
Он будет Робин Гудом.
Ты можешь Гудом стать, сосед,
А может, я им буду,
Вот отчего на сотни лет

Нет смерти Робин Гуду!
 

        Песня Гэндальфа

И в лесу, и в поле,
В Шире и в Раздоле
Звезды на подоле всем знакомы!
Серый и обычный,
К дереву привычный,
Как велит обычай,
Я курю и пью.
        Уно-уно-уно Сарумано,
        Все меня считают пироманом.
        Вы еще споете мне осанну
        В конце романа, в конце романа!

По лесу бреду я,
Даже в ус не дуя,
Голову седую гордо вскинув,
Пьяный, но не слишком,
С посохом под мышкой,
Часто ее слышно
Сам себе пою:
        Уно-уно-уно палантиро,
        Нет на свете круче Митрандира,
        Посох мой - разящая секира
        Внутри трактира, внутри трактира!

Крошку Саурона
Помню я с пеленок,
Помню, как под стол пешком ходил он.
Пусть кричат мне в спину:
"Старая руина!" -
Этот мир покину
Только вместе с ним!
        Уно-уно-уно-уно-уно,
        Кто меня назвал ходячей руной?
        Всех, кто так гордится видом юным,
        Я переплюну, я переплюну!

        Уно-уно-уно Лориэно,
        Мне любое море по колено,
        Но не сотвори себе кумира
        Из Митрандира, из Митрандира!